Форум контрабасистов!

Юрий Голубев
любой музыкант должен быть чуточку джазменом

Он вошел в широкую джазовую жизнь Москвы не так уж и давно, но прочно занял в ней свое место (и, видимо, будет продолжать своеобразную "экспансию"). При том, что в последнее десятилетие он прекрасно известен в мире музыки академической. Это контрабасист оркестра Юрия Башмета, а параллельно — басист квартета "Джазофрения" п/у Игоря Бутмана и лидер собственного "Russian Jazz Quartet". Зовут его — Юрий Голубев.

— Первый вопрос, конечно — почему контрабас? Не начинали ли Вы школьную карьеру со скрипки или виолончели, как многие?

— Кстати, вот абсолютно не понимаю, почему считается, что если у человека не получилось на виолончели или скрипке, то на контрабасе получится! На виолончели же играть легче намного! Между прочим, такой подход — одна из основных причин, почему у нас столь мало действительно хороших басистов.

На самом деле, я где-то год занимался на фортепиано в районной музыкальной школе, а в ЦМШ я поступал уже в третий класс. Причем только случайно не стал... арфистом — не было места, а терять год не хотелось: сразу же после вступительного экзамена я заявил, что на рояле играть более не намерен, т.к. терпеть его не могу и т.п., и попросился на арфу! Так вот и стал контрабасистом... Насчет рояля: уже несколько позже я очень полюбил его, намного больше контрабаса, но было уже поздно!.. До сих пор не уверен, правильный ли сделал выбор...

Вообще-то, в ЦМШ меня привело в основном то, что я до сих пор считаю своей основной профессией — композиция. Очень обидно, что жизнь складывается таким образом, что академическую композицию приходится практически забросить — это занятие требует огромного количества свободного времени, абсолютно "свободных" мозгов и соблюдения специфических условий труда — в идеале, надо жить в тихом уединенном месте за городом в своем доме. Надеюсь, что все-таки когда-нибудь это придет. Так что главная мечта и цель — домик над Рейном!

— Вы сказали, что у нас хороших басистов немного. Неужели это только потому, что большинство из них — неудавшиеся скрипачи?

— Отнюдь. Причин-то множество. Пожалуй, основная — то, что наша музыкально-образовательная система отучает думать и анализировать. Знаете, я считаю, что на определенном этапе овладения инструментом с занятиями с педагогом нужно "завязывать". Нужно больше слушать и смотреть на других музыкантов (причем желательно не на контрабасистов), пропуская все это через призму своего собственного аналитического восприятия, а не слушать и копировать педагога. Студент должен полностью отдавать себе отчет в том, что он делает и что происходит, в каждом своем движении. И должен культивировать в себе объективное восприятие. К тому же, педагогов, у которых действительно стоило бы чему-то поучиться, у нас почти нет. Могу назвать, может быть, двух-трех. Вряд ли более...

Вторая причина (корни которой, кстати, также в неумении анализировать) кроется в чудовищно неотлаженных инструментах. Нельзя играть на контрабасе, у которого струны отстоят от грифа на километр. Играть на нашем инструменте и так непросто — зачем же еще больше усложнять жизнь? У нас, к сожалению, еще почти что нет и мастеров, которые бы четко представляли себе, как должен быть отъюстирован контрабас. То есть хорошие мастера у нас как раз есть, но контрабасами они или не занимаются вообще, или — от случая к случаю.

— А что у Вас за инструмент? И на каких струнах Вы играете?

— Инструмент абсолютно тривиальный. Какой-то мастеровой чех конца XIX — начала XX века. Зато вот оба смычка — действительно хорошие. Что касается струн, то "соль" и "ре" — D'Addario Helicore, а "ля" и "ми"/"до" — Spirocore Weich (Thomastik). Разумеется, все это пока приходится выписывать из Америки. К сожалению...

— Как мне показалось, Вам свойственно несколько критическое восприятие действительности. Какие человеческие качества в окружающих Вы считаете неприемлемыми?

— Абсолютно не переношу лицемерие. Второе место делят необязательность и непунктуальность. Человеку следует отвечать за свои слова и поступки. Хамство и наглость тоже не украшают...

— А есть ли для Вас некие ориентиры — возможно, в среде коллег?

— Вы имеете в виду контрабасистов или музыкантов вообще?

— Ну, пожалуй, и тех, и других. Может быть, Вы все-таки могли бы назвать кого-то своим учителем? Не педагогом, а именно учителем?

— Безусловно. Что касается классики, то мое инструментальное сознание буквально трансформировал один финн — по имени Йорма Катрама — Первый контрабас Филармонического оркестра Хельсинки. Когда я учился на одном из начальных курсов Московской Консерватории, он приехал с мастер-классом и концертом. В консерватории-то нас учили, что настоящий звук — это только когда громко и у подставки. (К слову сказать, мне потребовалась года три после ее окончания, чтобы отучить себя от этой "подставочной" игры...)

— Простите, а что это означает?

— Ну, когда вы ведете смычком близко к подставке. Получается довольно резкий, сильный и — казалось бы — мощный звук. Беда лишь в том, что к музыкальной эстетике он мало когда имеет отношение, да и в зал, кстати, идет плохо. Конечно, абсолютно необходимо грамотно владеть этой техникой, но все-таки делать из нее основной принцип исполнительства недопустимо. Кроме антимузыкальности, это еще и "калечит" руки и извращает подход к инструменту.

А Катрама показал, что и на контрабасе можно заниматься истинно музыкальным творчеством, причем играя порой вообще у самого грифа. Его концерт в Малом зале Консерватории у меня до сих пор "в ушах звучит". Для меня это был поворотный пункт, с которого я начал всерьез задумываться о своей игре и в корне менять некоторые подходы, отучая себя от того, что мне столь старательно прививали столько лет. О том, что поменял, не жалею ни секунды.

— А в джазе могли бы Вы назвать кого-нибудь?

— Обычно называю Эдди Гомеза. Кстати, он об этом знает — вообще, у нас с ним прекрасные отношения, и я очень горжусь своей, можно уже сказать, дружбой с, пожалуй, наиболее "оснащенным" и совершенным басистом современного джаза. Некоторые говорят, что мы даже внешне слегка похожи — особенно, когда стоим рядом!

Вообще же, в разное время я слушал разных "старших коллег" — одно время мне очень нравился Рэй Браун; очень высоко ценю аккомпаниаторское мастерство Рона Картера (с которым мы тоже довольно хорошо знакомы); считаю, что ряд приемов мне удалось почерпнуть у Джона Патитуччи... Однако, тем человеком, который (точнее, чей альбом) толкнул меня на "скользкий путь" поиска новых технологий, был Нильс Педерсен. Еще учась в ЦМШ, я начал осваивать трехпальцевую схему правой руки (тут, кстати, спасибо моему тогдашнему педагогу Ринату Ибрагимову, который показал мне один из основных аппликатурных приемов для тренировок) и развивать беглость игры — на специально приближенных к грифу струнах; благодаря Гомезу я позднее начал серьезно работать над джазовым звукоизвлечением; в результате, к настоящему моменту у меня есть, как я считаю, достаточно уникальная технология — во всяком случае, аналогов моей постановки я пока не видел нигде. Более того, возьму на себя смелость утверждать, что в России вряд ли найдется хотя бы один контрабасист, обладающий хотя бы такой же технической "сноровкой".

Безусловно, в моей игре есть еще ряд моментов, которые меня не устраивают, но мне кажется, что я достаточно отдаю себе отчет в своих недостатках и стараюсь над ними методично работать.

— Как Вы считаете, сколько нужно заниматься на инструменте в день, чтобы это было результативно?

— О, часто приходится слышать всякую чушь — что за инструментом нужно проводить чуть ли не 25 часов в сутки. Важно не количество времени, а количество прилагаемых к этому мозгов. Если с осознанием происходящего все хорошо, то достаточно минимума. Для поддержания формы больше часа в день никак не нужно. Другое дело, если приходиться готовиться к какому-нибудь серьезному проекту — тогда все обуславливается объемом программы. Но, в любом случае, чрезмерное усердие неизбежно негативно отражается на руках.

— И — напоследок: чего бы Вы хотели пожелать своим более молодым коллегам-студентам?

— Студентам-"классикам" контрабасистов слушать не рекомендую категорически (кроме, конечно, джазовых). Музыканты настоящего сольного класса среди них редки. Слушайте вокалистов, скрипачей, пианистов; больше знакомьтесь с современной академической музыкой, старайтесь понять ее эстетику. И не нужно забывать, что любой музыкант должен быть чуточку джазменом — тогда в его игре появится своего рода "свинг", необходимый в любой музыке — момент управления временем.

Ну а будущим джазистам как раз полезно ориентироваться на "классиков" — как в общемузыкальном плане, так и в техническом! И старайтесь найти собственную — как технологическую, так и стилистическую линию — свой язык. Пусть вашу игру будут узнавать с первых же тактов!

Беседовала Инга КОРШУНОВА

Форум » Новости » Интервью Юрия Голубева
	перенос